Сказание о Карадагском монастыре, не имевшем по бедности колоколов,и о звоне св. Стефана, который услышали с моря, когда правитель страны Анастас освободил невинно осуждённого,- живёт до сих пор среди рыбаков.
Отвесные скалы с пропастями – это Карадаг надвинулся на бурное море, пытаясь задавить своей тяжестью и засыпать его огромным камнепадом подводных камней. Разъярённые волны, бросаясь к подножию этого горного великана, белой пеной вздымаясь и разбиваясь о прибрежные скалы, и пытаясь проникнуть в жилище земли.
Дышит своей мощью Карадаг, гордой песней отваги бушуют черные волны, красота тихой глади редко заглянет в изгиб берегов.
В тех местах, где откосами сползает ущелье к заливу, чаще стоит умиротворённая тишина покоя, приманивает лаской приветливый берег.
Обвитые виноградом, в этом месте серые камни руин древнего храма, желтый шиповник смешался с пунцовым пионом, и широкий орех раскинул свою крону, создавая прохладу для путника, в жаркий день.
В светлые ночи из развалин встают видения давних лет; церковная песнь слышится в лёгком плеске прибоя, словно в лунных лучах серебрится исчезнувший крест.
Из ущелья, будто белые пятна тумана, выходят люди; в чёрных впадинах ущелья, зажигая пасхальные свечи, шелестят по листве голоса неясной сказки. Таинственный мир грёз подходит к миру видений, и для истой души, в сочетаниях правдивых, исчезает грань времени и места.
Колыхаясь огромный корабль отделяется от скал и идёт в зыбь волны. На его корме, в ореоле лучей, уходящий на мученический подвиг святитель Стефан; отразились лучи по волне серебристым отсветом.
Посмотрел святитель на землю; — затемнилась гора. Чёрной мантией укрыл Карадаг глубины пропастей, и чёрная завеса нависла над заливом. Молился Стефан. Лёгкий бриз доносил до земли святые слова, и внимали им тени у развалин храма. Из толпы отделилась одна; свет звезды побежал по мечу Анастаса. Со скалы размахивая крыльями, поднялся мощный орёл; содрогнулся рой видений. Из пещеры вылетела сова. Раздалось погребальное пение оттуда, и плачевной волной понеслось. Догорающий свет, отголосок костра рыбаков, по тропинке мелькнула тень старца.
Плакал старец, — в Светлую ночь, совершилась убийство в Фулах, — на кровавый искус осудил Анастас неповинных. Над скалой загорелась красным светом звезда, отразилась багрянцем в заливе, упала тонким лучом на шипы диких роз и кровинкой казалась в пионе.
И вздрогнула тень Анастаса, опустил он свой меч; скатилась с пиона кровинка; взвилась белая чайка с утёса, понеслась над горой: видно откроются двери Фулской тюрьмы.
Зажглась в небе звёздная сеть, белым светом обвила луна Карадаг, одела её в ризу блеска.
Заискрилось море миллионом огней.
По зыби морской, от развалин старинного храма, развернулся ковёр бриллиантов и над ним хоровод светлых душ в прозрачном венце облаков, пел пасхальный канон.
— Христос анэсти!
На какое-то мгновенье мелькнул в уходящей дали Стефанов корабль и оттуда, где он исчез, понёсся волной тихий пасхальный звон.
Радость светлого дня доносил тихий звон до земли; перекатами эха был подхвачен в горах Карадага, перекинут на север неясной мечтой; у костра пробудил рыбаков.
И исчез мир видений.
По преданию, и судя по развалинам, на склонах Карадага находилось несколько церквей и монастырей. По поводу одного из них, основанного святым Стефаном, епископом Сугдейским (Судак). Среди рыбаков-греков это сказание держится о тихом звоне в пасхальную ночь.
Легенда по происхождению из Сурожа о походе в эти места русского князя Бравлина, относящаяся к прославлению св. Стефана, имя которого до наших времён, чтимо среди местного христианского населения.
Христос анэсти – Христос воскресе.
